«Видимое и невидимое»
«Я вижу то, чего не видишь ты» - выставка в музее имени Людвига посвящена оптическим обманам и визуальным фокусам разных времён
Иногда трудно описать словами, то, что видишь. Визуальный язык - особый язык. У него свои правила и своя история. Наверно, именно поэтому, выставка в Людвиг музее, в Кёльне проходит под названием «Я вижу то, чего не видишь ты». Эта уникальная экспозиция, вызвала огромный интерес у публики. Её основу составила частная коллекция авангардный немецкий кинорежиссер Вернера Некеса, который всю свою жизнь собирал уникальные оптические приборы и приспособления, технические игрушки и антикварные приспособления для объемных картин и панорам.
Его собрание наглядно демонстрирует, как человек постигал магию своего зрительного восприятия окружающего мира. Конечно, рассказывать о такой выставке, не имея возможность что-то показать, очень и очень трудно. За непростую задачу взялась Мария Жоглева.
Человек всегда стремился запечатлеть движение в рисунке. На древних Египетских вазах можно обнаружить изображение танца в различных его фазах. На одном из наскальных изображений имеется десятиногий олень – таким образом художник хотел показать стремительный бег животного. Ну, а кто в детстве не пробовал создать собственный мультик? Берём блокнотик и в уголке каждой страницы рисуем человечка, слегка изменяя положение ручек и ножек. Большая часть ранних визуально-технических изобретений человечества кажутся детским лепетом в эпоху кино и телевидения. Однако не будем забывать, что именно эта цепочка открытий и исследований привела нас к современному состоянию визуальных средств. Звенья этой цепочки, от театра теней до «волшебного фонаря» и «камеры обскура», и демонстрирует коллекции Вернера Некеса «Я вижу то, чего не видишь ты». Рассказывает куратор выставки и сотрудник Кельнского музея имени Людвига профессор Бодо фон Девитц:
«Эта выставка, несомненно, единственная в своем роде во всей Европе – лишь в коллекции Вернера Некеса столь концентрированно сосредоточены уникальные визуальные приборы».
Предваряет основную выставку «магическая комната». Зайдя в нее, человек превращается по одну сторону, в гнома, по другую вырастает до великана. Когда-то такие комнаты служили аттракционами на ярмарках. Сама же выставка погружена во мрак. Несколько минут необходимо, что бы привыкнуть к царству теней. И вот первое удивительное приспособление. Сначала и не разберешь, что это такое. Похоже, что разноцветные краски смешиваясь, растеклись по окружности железного диска. Но стоит посмотреть в центр, где установлена зеркальная пирамидка, становиться ясно, кто растекся по кругу. На тебя, как из зазеркалья, смотрит галантный кавалер. Это анаморфозы. Еще Леонардо Да Винчи пытался математическим путем вычислит перспективные линии анаморфоз, но в моду они вошли в 17-ом веке – во времена барокко. Впервые это греческое слово было употреблено в 1657 году в трактате о «естественной магии» некого Каспера Шоттса. Словарь Даля дает следующее определение: «Анаморфоза – безобразная, но правильно искаженная картина». В 18 -19 веках, уродливые рисунки, отображающиеся в кривых цилиндрических, пирамидальных или конических зеркалах, стали модным развлечением для детей и взрослых.
Большое место, в коллекции Вернера Некеса уделено и театру теней. На стенах залов расположились громадные традиционно расписанные куклы театра теней Индии. Тут же на экране демонстрируется видеофильм об искусстве оживления теней в Таиланде. За стеклом - редкие французские издания, описывающие способы создания фигур-теней из пальцев рук.
Театр теней пришел в Европу из Китая. Красивая легенда гласит, что в 84 году до нашей эры китайский император Ву-Ди, династии Хан, потерял свою возлюбленную. С тех пор он не мог найти покоя. Чтобы утешить своего господина, один из вассалов вырезал силуэт возлюбленной и осветил его лампой. От языков пламени тень дрожала и создавала эффект движения.
В Европе театр теней входит в моду во времена Великой Французской революции. В 1886 году много шума надела спектакль теней «Эпопея» про Наполеона Бонапарта, поставленный парижским театром «Черная кошка». С него же началась и большая известность художника-карикатуриста Эммануэля Пуаре, взявшего псевдоним «Каран Д Аш» - .
Представлена на выставке и пресловутая «Камера обскура» - так сказать, праматерь всей современно фотографии. В переводе с латыни «камера обскура» означает всего лишь «темная комната». Тысячу лет назад арабский ученый Ибн-аль Хайтхам подметил, что свет, проникающий в темную комнату через небольшое отверстие, отображает на стене часть природы. Сперва это был просто тёмный ящик с небольшим отверстием в одной из стенок. Если обратить это отверстие к светящимся или освещённым объектам, то на противоположной стенке внутри ящика получите цветное перевёрнутое изображение предметов, передающее мельчайшие детали. Чем меньше отверстие, тем отчётливее очертания предметов, но меньше яркость изображения.
Вернер Некес собрал и интересную коллекцию оптических приборов. Фенакистископ, и стробоскоп, эти простейшие механизмы создают иллюзию движения. Серия сменяющихся неподвижных картинок на барабане, кажется, оживает при вращении. Девочка начинает прыгать через скакалку, черепа подмигивают, а змеи и крысы бесконечное число раз выползают из норок. Рядом растянулась лента с рисунками. Художникам приходилось рисовать до 500 вариантов, чтобы сделать запустить в барабане мультипликационный фильм всего на 12 минут.
И еще об одном виде оптического искусства. Панорама, позднее диорама, была открыта эдинбургским художником Робертом Бейкером. Пораженный эффектом света, падающего через решетку на лист бумаги, он изобрел выгнутую картину, изображающую на прозрачной пленке город.
Диорамой стали называть уже вращающуюся панораму. Одна из старинных панорама сохранилась до сих пор в лондонском Риджент-парке. Визуальное фантасмагорическое представление морской баталии, сопровождаемое дымовыми и шумовыми эффектами, в 1791 году заставило почувствовать принцессу Шарлотту приступ морской болезни. Благодаря оптическому обману, она оказалась на борту корабля.
Слегка кружилась голова после кёльнской «Я вижу то, чего ты не видишь» и у автора этого репортажа – Марии
Человек-невидимка: новое о шахматном гении Бобби Фишере
Эксцентрик и садист, гений и антисемит – Роберт Джеймс – он же Бобби – Фишер, безусловно, является наиболее скандальной фигурой шахматного мира. С 72-ого года, когда Фишер стал чемпионом мира, отвоевав корону у Бориса Спасского, шахматист скрывается от журналистов и общественности. Как выяснилось недавно, его мания преследования была не совсем беспочвенной: только что в Соединённых Штатах публичному доступу были открыты 750 страниц «дела Фишера» из архивов ФБР. Наш нью-йоркский корреспондент Юрий Дулейрайн рассказывает:
Бобби Фишер, американец, бывший чемпион мира по шахматам, известный как эксцентрик и скандалист, заявил, что самым счастливым днём своей жизни он считает 11-е сентября 2001-го года, когда исламские террористы напали на Нью-Йорк и Вашингтон, превратив захваченные ими пассажирские лайнеры в авиабомбы, в результате чего погибло свыше 3 тысяч человек. « Какое удивительное событие, - воскликнул Фишер. – Пришло время покончить с Соединёнными Штатами раз и навсегда. Я приветствую этот акт. Он доказывает, что Америка заслужила это за все свои преступления». Это заявление Фишер сделал в интервью маломощной провинциальной радиостанции на Филиппинах, «Радио Бомбо» в городе Багио. Пабло Меркадо, менеджер радиостанции, сказал, что Фишер, его старый приятель, позвонил ему сам, чтобы поделиться распиравшим его чувством глубокого удовлетворения. «Я был шокирован, но не удивлён, сказал Меркадо. – Я знаю, как он относится к Америке».
Кто нынче помнит Бобби Фишера, в прошлом – великого маэстро, нарушившего в 1972-м году советскую монополию на мировой шахматный титул. Играть Фишер давно уже перестал, живёт в Будапеште, иногда в Японии, репортёры у его дверей не толкутся, как бывало, и папарацци не подкарауливают, чтобы запечатлеть для бульварных таблоидов пикантные моменты из жизни гроссмейстера. Интерес к Бобби Фишеру периодически подогревался то песенкой Высоцкого, то скандальными ёрническими высказываниями самого маэстро.
Фишер публично осуждал коммерциализацию шахмат, что не помешало ему за вознаграждение в 5 миллионов долларов провести серию игр со своим старым соперником Борисом Спасским в 1992-м году в охваченной гражданской войной Югославии. Это было сделано в нарушение санкций ООН. Госдепартамент США предупредил Фишера, что ему грозит уголовное преследование, на что гроссмейстер ответил нецензурным ругательством. После этого президент Соединённых Штатов дал указание министерству юстиции начать официальное расследование, и ФБР потребовало объяснений от Фишера. Он, однако, не собирался возвращаться домой из-за границы. Свои неприятности Бобби Фишер, слывущий убеждённым антисемитом, объяснял «международным еврейским заговором». Кстати, он оправдывал исламский террористический акт 11 сентября тем, что, цитируя его радиоинтервью, «многие годы США и Израиль уничтожали палестинцев. Теперь им воздаётся по заслугам». Любопытно, что последние по времени эскапады Бобби Фишера вызвали живой интерес лишь в европейских странах. В Соединённых Штатах средства массовой информации их просто игнорировали.
Он рисует картины в несколько десятков квадратных метров. И до последнего момента не видит, что нарисовал: наша корреспондентка отыскала в Берлине последнего представителя вымирающей профессии - рисовальщика уличной кинорекламы
«Всю нашу работу целиком мы в мастерской никогда не видим. Окинуть взглядом конечный продукт удается только, когда он уже вывешен. Слава богу, больших проколов еще ни разу не случалось...»
Михаэль Вернер разглядывает гигантский, два на три метра, холст, на который его подмастерье широкими движениями ролика накладывает белую краску...
Конечный продукт - это рекламный плакат нового кинофильма размером семь на тринадцать метров.
Через пару дней вся мастерская Михаэля Вернера будет заставлена гигантскими щитами, на одном из которых тщательно вырисован нос, на другом - дуло пистолета диаметром в полметра, на третьем - грязный ботинок, на четвертом – одинокая буква «М»... и так далее. Всего сюрреалистических холстов будет восемнадцать. И все они в четверг утром к началу новой кинонедели будут вывешены на торце одного из берлинских кинотеатров, подогнаны друг к другу и превратятся в обычный киноплакат. Правда, очень большой.
Михаэль Вернер – последний берлинский представитель вымирающей профессии – он рисует киноплакаты. Когда в конце сороковых его отец нарисовал свой первый немудреный плакат для субботнего кинопросмотра в родной деревне, Ганс Вернер и не подозревал, что тем самым положил начало целой ремесленной династии. В большом городе Берлине, куда Вернер - старший отправился в пятидесятые «на заработки», кино пользовалось большой популярностью. И в скором времени по городу стал разъезжать обшитый холстиной грузовик с физиономиями суперзвезд того времени: Гери Грант, Марика Рёкк, Хайнц Рюманн. В семидесятые киногрузовики запретили, и фирма Вернер-Вербунг перебралась в ангар на заднем дворе одного из западных районов Берлина.
Когда Михаэль Вернер показывает черно-белые фотографии старых плакатов, его взгляд затуманивается ностальгией. Сложно сделанных, с гирляндами разноцветных лампочек, с вырезанными из картона фигурами Мерилин Монро и Шона Коннери. «Теперь такие рекламные плакаты никому не по карману», - вздыхает Михаэль Вернер.
Сам он в своё время вовсе не хотел перенимать отцовский "гешефт". Он хотел быть поваром, знаменитым кулинаром, но когда его в отеле Хилтон заставили четыре месяца подряд чистить морковку, разочаровался в выбранной профессии и вернулся в родные пенаты.
И до сих пор об этом не жалеет.
«Это в своем роде творческая работа. Мы не просто, получив плакат от прокатчиков, бездумно перерисовываем его на холсты. Дело в том, что рекламные пространства, на которых в итоге предстоит висеть нашему продукту, очень часто отличаются пропорциями от обычного киноплаката. Они могут быть намного шире или уже оригинала. И тут нам приходится импровизировать, чтобы голливудский красавчик не превратился в монстра с чересчур длинным носом. Всякий раз, начиная работать, мы, так сказать, заново придумываем плакат, подгоняя его к необходимым пропорциям. От некоторых деталей приходится отказываться. Иногда нужно переосмыслить цветовую гамму, чтобы она хорошо смотрелась издали. Конечно, мы не переделываем рекламу заново, но крупногабаритные плакаты живут по своим законам и каждый новый заказ для нас – это новая творческая задача».
Процесс работы рисовальщика плакатов напоминает творчество великих советских мастеров "политбюро-писи". Фотография плаката проецируется на холст. Контуры фигуры обозначаются карандашом, и начинается знакомое по детсаду раскрашивание веселых картинок.
Главная трудность – сохранить идентичность цвета между различными холстами. Кроме того, необходимо следить за тем, чтобы совпали все стыки отдельных фрагментов. Хоть, учитывая масштабы работы, можно предположить, что на разрисовке заняты маляры, а не художники, голову или дерево всегда рисует только один мастер - ведь у каждого свой почерк, своя манера.
Ну а огрехи, конечно же, случаются. Так из минимум трехсот киноплакатов к фильмам с участием Марчелло Мастояни, созданных за полвека в мастерских Михаэля Вернера, плакатах на десяти имя итальянской суперзвезды было написано неправильно – и никто этого не заметил. Ведь откуда знать немецкому киноману сколько букв и и сколько н должно быть в этом на слух известном всему миру имени.
Любимых физиономий у маэстро Вернера нет. Франка Потенте или Клаудия Кардинале, Чак Норрис или Бред Питт, - все эти лица знакомы последнему берлинскому рисовальщику плакатов до мельчайшей детали. Ведь он видит их в многократном увеличении. А самый любимый актер Михаэля Вернера – Юл Бриннер, герой "Великолепной семерки". Почему? Да потому, что лицо у него необыкновенное – рисовать интересно.