Олег Панфилов: "В России нет политической журналистики"

По мнению Олега Панфилова, возглавляющего Центр экстремальной журналистики в Москве, многие российские СМИ, в особенности телевидение, фактически превратились в рупор прокремлевской партии "Единая Россия".

DW-WORLD.DE: Олег Валентинович, какова, на ваш взгляд, роль журналистов в России в преддверии выборов?

Олег Панфилов: Роль любого журналиста заключается в информировании населения о том, что хочет та или иная партия, что хотят кандидаты в депутаты. Так должно быть. На самом деле в России все построено иначе. Уже 7 лет, как изменилась государственная политика в отношении прессы. И поэтому сейчас у журналистов одна задача - это передавать то, что необходимо главной партии - "Единой России", и мы это видим по информационным выпускам.

Мы сейчас проводим исследование, которое начали полтора года назад. Задача - показать, что представляет собой эфир пяти национальных телеканалов и каков уровень пропаганды. Полтора года назад мы определили его в 93 процента. Сейчас, боюсь, что уровень пропаганды вырос, и вырос он где-то до 96 процентов. А поскольку подавляющее большинство населения смотрят телевидение, то именно телевидение было взято под контроль властью для того, чтобы оказывать информационное воздействие и то, что мы называем, пропагандой. Так что сейчас у журналистов есть одна задача - делать то, что говорит им власть.

- А насколько это можно назвать журналистикой?

- Это не журналистика. Это пропаганда. Журналисты, работающие в государственных СМИ, являются чиновниками. И их отношения с работодателем строятся по тому же принципу, что и отношения, например, между обычным слесарем и начальником цеха. И вот эти отношения выстраиваются в государственных СМИ, и соответственно никакой закон о средствах массовой информации просто не действует. А журналист, допустивший вольность в своих рассуждениях, принизив роль государства, увольняется без сожаления.

- Тогда где сейчас, по-вашему, находятся настоящие журналисты?

- Какая-то часть работает в тех газетах, которые мы называем либеральными. Там есть хоть какое-то понимание объективности. В Москве это 5 - 6 изданий. В провинции - несколько сотен, потому что в провинции действительно выходит много газет. Если 7 лет назад московская журналистика была более свободной, а в провинции всегда было с журналистикой плохо, то сейчас ситуация совсем другая. В Москве журналисты уже знают свое место на "полках", они в основном выполняют государственный заказ. В провинции начался обратный процесс - там началось сопротивление. И там сейчас появилось много молодых и очень активных журналистов.

- Как вы думаете, виноваты сами журналисты в том, что они прогнулись под властью?

- Вины нет, хотя бы потому, что российские журналисты не имеют никаких традиций качественной современной журналистики. До 1990 года, до того, как появился первый советский закон о печати, в России не было традиций свободы слова - ни в царское, ни в советское время.

- Насколько российскому обществу нужна свобода слова и независимая информация?

- Это вопрос, который всегда ставил меня в тупик. Когда раньше меня спрашивали, почему в России есть проблемы со свободой слова, я всегда иронично отвечал, что не может быть проблемы с тем, чего никогда не существовало. Сейчас я несколько изменил свое отношение. Если во всех нормальных демократических странах отношение к свободе слова регулируется законами, то в России это состояние сугубо индивидуальное.

Если человек хочет получить независимую информацию, он ее всегда получит - он пойдет в интернет-кафе или купит компьютер и будет дома работать в интернете, он, наконец, купит радиоприемник и будет слушать "Немецкую волну", радио "Свобода" или BBC. И уровень свободы слова я определяю количеством тех людей, которые слушают эти СМИ, ищут в интернете альтернативную политическую информацию и читают либеральные газеты. Таких людей не больше 5 процентов по всей России. Это та часть электората, которая, как правило, голосует за либеральные партии.

- Есть ли в России условия для того, чтобы пресса была финансово независима от власти?

- Условий достаточно. Есть хорошие менеджеры, есть огромный рекламный рынок, развивается экономика, есть что рекламировать. Нет самого главного - политической атмосферы и политической воли. Нет желания власти иметь независимую прессу. А пока этого нет, ничего не будет.

- Что происходит с политической журналистикой в России после смерти Политковской?

- Политической журналистики нет сегодня в России. А Политковская, кстати, не занималась политической журналистикой. Политковская была просто хорошим объективным журналистом. Она не писала статьи о том, что представляет собой Кремль и его коридоры. Она писала о простых людях, которые страдают от войны в Чечне. Но поскольку она очень сильно своими статьями била российскую власть, то, конечно, власть ее ненавидела больше, чем какого-то потенциального аналитика, который писал бы политические статьи.

Политических журналистов в России очень мало. Многие просто стали откровенными пропагандистами, например, Михаил Леонтьев, Максим Соколов и другие. Они, к сожалению, считают, что прислониться к власти легче, чем быть объективными.

- Ваш прогноз - как вы видите развитие журналистики в России?

- Поскольку я убежден, что будущее российской журналистики все-таки в руках у политической власти, то все будет зависеть от того, кто будет следующим президентом. Уверенности в том, что что-то кардинально изменится, у меня нет. Могут быть какие-то послабления.

С другой стороны, я очень надеюсь, что хотя бы та часть журналистов, которая осознает себя свободными людьми, начнет все-таки какое-то сопротивление. И что на митинг памяти Политковской придут не 150, а 6 тысяч человек, как это было в Париже, где люди почтили память журналиста, которого они практически не знали. Но они вышли, потому что это люди, которые выросли в условиях свободы.

Беседовал Сергей Морозов