Чем кино отличается от жизни?
На днях в Берлинском кинотеатре „Крокодил“ состоялся показ кинофильмов независимых белорусских режиссеров в рамках программы „Партизанфильм“, которая финансируется фондом имени Роберта Боша. Один из шедевров вечера – культовый фильм „Оккупация. Мистерии“ белорусского режиссера Андрея Кудиненко. Он подходит к тематике Великой Отечественной, показывая партизан не как героев, а как обычных людей, плохих и хороших, которые, как все люди, будто бы потеряны на войне. Фильм удостоен более десяти международных призов и хорошо продается в России. Однако в Республике Беларусь фильм „Оккупация. Мистерии“ не получил лицензию от министерства культуры на публичную демонстрацию.
Почему Вы решили cнять фильм именно про оккупацию?
Андрей Кудиненко: Эта тема является традиционной для белорусского кино, ведь на ней была построена вся белорусская культура. Мы задались целью выразить наше мнение на этот счет, сделать другое, независимое кино. На фоне того, когда снимался русско-белорусский проект „В августе сорок четвертого“, где была конкретная ложь, мы хотели ярко и четко показать, что было белорусским кино, советской историей и так далее.
В фильме партизаны показаны отнюдь не как герои. Многие ведут себя как военные преступники, наподобие немцев. Откуда у вас те сведения, которые лежат в основе такой интерпретации?
Андрей Кудиненко: Это было в детстве. Я жил еще в городе Бресте, где находится «крепость-герой». Меня всегда интересовала вторая сторона, то, что скрывается. Приходили ветераны, и рассказывали нам всякую пафосную чушь. И с теми же ветеранами я общался, когда был еще маленьким – они рассказывали совсем другие вещи. Если бы этот фильм делать по правде – его было бы невозможно смотреть. Со всей грязью, которая была... Затем был какой-то период, когда я в качестве аспиранта имел возможность читать материалы КГБ. Все эти криминальные разборки, по поводу НКВД, разборки по поводу «нарушений каких-то дисциплин в партизанских отрядах»... Если брать и так говорить – это будет просто ужасно. Ну, мы сделали такое кино: взяли просто архитипы людей, поведений... и делали кино, как ни странно, авторское кино для всех.
А белорусские ветераны смотрели Ваш фильм? Какие были реакции у пожилых людей?
Андрей Кудиненко: Я не раз был свидетелем, когда на показах апплодировали бабушки, и готовы были разорвать на части тех кинокритиков, которые пытались обливать грязью наш фильм. Они говорили, что „все это было именно так“... хотя истории, показанные в фильме, конечно, придуманные. Кино – это не есть правда жизни. Чем отличается кино от жизни? Тем же, чем вино отличается от винограда. Виноград – это жизнь, а вино - это искусство. Вот такое вино получилось. Кому-то кисло, кому-то сладко...
Почему ваш фильм был запрещен в Беларуси?
Андрей Кудиненко: Потому что Беларусь, на самом деле, сейчас – это такой осколок несуществующей страны типа Советского Союза, где к власти пришли люди, которые бросили народу такую кость, как память о Советском Союзе. Когда люди очутились в мире, где нужно самому принять решения, они тут же все растерялись. А тут появился человек, которые придумал, сказал, что „мы будем жить как раньше“. В Беларуси не стоит быть проблемным. Нужно, чтобы все было красиво, ухожено, чистенько, и все было хорошо. Проблем не хотят. То есть – не надо, чтобы человек задумывался. В Беларуси нельзя снимать кино ни о чем. Нельзя снимать о наркомании, нельзя снимать о проституции, нельзя снять о социальных делах... ни о чем нельзя снять, потому что – у нас же хорошое государство! Все хорошие, спортсмены...
А как Вы тогда можете просуществовать на свое искусство?
Андрей Кудиненко: В принципе, это филантропический проект. Иногда приходится для денег снимать что-то такое, чего тебе не хочется... но по большому счету – на такие темы, на такие истории, которые важны для белорусского кино, у которого практически нет ни нации, ни кино, нужен всплеск людям, которых немного. Ну кто сделает из этого народа... из этноса – нацию? Сделают это только люди, такие вот идиоты, которые будут сниматься и снимать за пять копеек...