17.06.2001 Виртуальная реальность: верить или видеть? / Интервью с Флорианом Рёцером о будущем Интернета

Об Интернете долгое время было принято говорить, как о абсолютно свободном, анархическом пространстве, где не действуют законы общества и рынка. Насколько это утверждение соответствует истине сегодня и каково будущее «всемирной паутины»? На эти и другие вопросы отвечает известный публицист и теоретик сетевой культуры Флориан Рёцер.

- Появление Интернета и „всемирной паутины„, совпало по времени с крушением тоталитарных политических систем. В этот момент сеть стала одним из средств преодоления разрыва между системами, поскольку у граждан в демократических государствах появилась возможность пользоваться Интернетом. Каждый человек, как на Востоке, так и на Западе, мог без контроля со стороны государства получать информацию и «загонять» её в сеть, то есть публиковаться на глобальном уровне, в Интернете. Само собой разумеется, что это грандиозный шаг вперед по сравнению с возможностями, которые дает нам радио, телевидение, телефон. С того момента, как коммуникация переместилась в Интернет, пространство и время перестали играть роль. Одновременное общение с партнерами, находящимися в разных точках земного шара, за тысячи километров друг от друга, передача в реальном времени текстовой, звуковой и зрительной информации означает освобождение человечества из тисков обычных, традиционных масс-медиа.

- Полагаю, что говорить об освобождении всего человечества пока преждевременно. Пусть Интернет стёр границы, но проблемы остаются. Причем, как технические, связанные, скажем, с кодировкой, так и лингвистические, поскольку для того, чтобы общаться со всем миром, нужно в совершенстве владеть по крайней мере английским языком. Однако существуют и другие причины, не позволяющие говорить об Интернете, как о совершенно свободном средстве коммуникации.

- В момент своего зарождения Интернет был независимым средством коммуникации. Его превращение в новый масс-медиа вселило страх в государства, спецслужбы и правоохранительные органы. Поэтому не только в Китае, но и, скажем, в Австралии, а также в странах Европейского Союза принимаются меры, направленные на то, чтобы методом установки фильтров заблокировать доступ к определенным категориям сайтов. Иногда это делается по политическим мотивам, но чаще всего государство стремится ограничить своих граждан от порнографии и экстремизма. Для такой блокировки применяются самые разные способы. Дело в том, что в Интернете, в отличие от других СМИ, осуществление цензуры связано с немалыми сложностями. Кроме того, цензоров легко перехитрить. Если Вы, скажем, уверены в том, что электронную почту контролируют, то можете прибегнуть к услугам так называемого «римэйлера», который возьмет на себя функцию анонимного виртуального почтового ящика. Конечно, представление, будто в Интернете царит ничем не ограниченная свобода, не в полной мере отвечает реалиям. В Интернете нет общественных страниц, если хотите, общественных пространств. Сайт в сети – это частное помещение. Поэтому право на свободу собраний и демонстраций, равно как и право на свободу выражения мнений, гарантированное нам в реальном мире, в виртуальном пространстве не имеют силы. Как раз в этом, с точки зрения правозащитников, и заключается весьма серьезный недостаток Интернета.

- Ну, а теперь о другой проблеме. Чем более широкое распространение получает Интернет, тем необозримее он делается, тем труднее найти в нем нужную информацию. Для удобства пользователей уже придуманы машины мета-поиска. Они ищут информацию на нескольких поисковых машинах одновременно. Ведь от того, что кто-то открыл в Интернете свою страницу, или разместил во „всемирной паутине„ какую-нибудь информацию, эффект гораздо скромнее, чем, скажем, от издания книги.

- Проблема, безусловно, заключается в том, что конкурентная борьба за человеческий ресурс под названием «внимание» постоянно обостряется. То есть, чем больше спрос на внимание, чем больше людей подключены к Интернету, тем труднее для каждого отдельно взятого участника «всемирной паутины» привлечь к себе внимание. Разворачивается конкурентная борьба, в ходе которой многое отсеивается и отмирает, но некоторые вещи завоёвывают право на существование. Граждан «всемирной паутины» гораздо больше, чем государств и организаций. В недалеком будущем их количество, согласно некоторым прогнозам, может достичь 800 миллионов. С другой стороны, легко предположить, что виртуальное пространство, по аналогии с мировой экономикой, поделят между собой крупные концерны, которые и будут притягивать к себе столь дорогое внимание пользователей. Хотя принципиально в Интернете для каждого сохраняется возможность достичь своей цели, обратить на себя внимание, получить ответ. На что телезритель, например, рассчитывать не может, даже если иметь в виду самое новое, сверхсовременное, цифровое интерактивное телевидение.

- То есть, Ваши опасения надо понимать так, что в Интернете возникнут крупные информационные узлы, которые будут функционировать наподобие концернов?

- Да, и этот процесс мы можем наблюдать уже сегодня. Если взглянуть на первую десятку «всемирной паутины», то станет видно, что вокруг поисковых машин начинают выкристаллизовываться так называемые «порталы» – это наиболее дорогая виртуальная недвижимость. Каждый из таких инфоузлов оценивается во многие миллиарды долларов. Через эти узлы проходит подавляющее число пользователей, и именно там их и пытаются «отловить», расширяя возможности порталов и оснащая их максимальным набором услуг. Эти структуры, очевидно, и одержат в конечном счете победу.

- Что же предвещает человечеству такой «сетевой капитализм» в сочетании с виртуализацией повседневной жизни?

- В ближайшие годы, хотя это касается прежде всего богатых стран, всё больше объектов и реальных процессов подвергнутся компьютеризации, всё шире будет становится сетевое виртуальное пространство. Реальный и виртуальный миры перестанут противостоять друг другу. Всё интенсивнее будет происходить их взаимопроникновение. У нас, например, появится возможность управлять всеми домашними электроприборами через сеть, а значит, на любом расстоянии, из любой точки мира. Мы расширим свою сенсорику за счет использования информации, получаемой со спутников. Или получим в свое распоряжение дистанционно управляемых роботов. И всё это через сеть. Иными словами, Интернет будет всё глубже внедряться в общество. Изобретение и развитие Интернета повлечет за собой в конечном счете гораздо более радикальную революцию, чем, например, изобретение и развитие автомобиля.

- То есть, пока проект под условным названием «Виртуализация реальности» находится в самой начальной стадии?

- Это так, но нельзя забывать, что все вышеназванные перемены коснутся лишь промышленно развитых стран. Развивающиеся страны останутся отброшенными назад. Разрыв между нами будет лишь углубляться.

Это было мнение мюнхенского эксперта Флориана Рёцера. Виртуальная реальность:
верить или видеть?

Продолжая тему взаимоотношений человека и виртуальной реальности, мы поговорим о психологических и философских аспектах киберпостранства.

Проект виртуальной марионетки, или аватара, как принято говорить сегодня, как и многие идеи в актуальном искусстве и технологиях, не так уж нов. Почти сотню лет назад, в 1911 году, теоретик и практик театра Эдвард Гордон Крэйг в своей книге "Об искусстве театра" развивал довольно радикальную идею некоей "супермарионетки". По его замыслу, с появлением этой фигуры отпадёт надобность в актёрах. "Тело человека по природе своей не годится в качестве инструмента для художественной деятельности, — писал Крэйг. – Ведь никакой актёр не способен полностью подчинить своё тело духу".

Влиятельный теоретик, издатель журнала по искусству театра "Маска", предлагал конструировать для сценической деятельности человекоподобные персонажи, свободные от типичных слабостей, присущих человеку. Его мечты казались тогда странными и парадоксальными.

Крэйг полагал, что цель искусства не в том, чтобы отражать жизнь, а наоборот. Из этой перспективы "сверхмарионетка" действительно превосходит живого актёра. Она может служить любой идее художника, не будучи скованной никакими физиологическими параметрами. Поднимаясь над человеческими свойствами, марионетка приближается к божеству. "В ней нет ничего человеческого, ничего живого. Это тело в состоянии экстаза, и чем больше живого духа из него исходит, тем больше она воплощает красоту смерти".

Многочисленные виртуальные фигуры, появившиеся в последние годы, в полной мере воплотили мечту Крэйга. Им действительно поклоняются, как идолам. Отважная кибергероиня компьютерной игры «Томбрайдер» Лара Крофт – настоящая поп-звезда, рассылающая автограммы. На неё проецируются утопические мечты и эротические фантазии. Интернет забит разнообразным порнографическим материалом об этой виртуальной «супермарионетке».

В подобных виртуальных фигурах человеческие свойства и способности сливаются с идеальной маской. Красота готового продукта зачаровывает своим совершенством. Однако виртуальный клон не устраняет реальность, а расширяет её за счёт нового — холодного и клинического измерения, сочетающегося с реальным. Наше тело остаётся гарантом реальности, даже будучи виртуальным, функционируя в качестве интерфейса. До сих пор мы застывали перед картинами в позе созерцателя, теперь у нас появился шанс войти в картину и принять участие в действие. Картины становятся мирами. Границы привычных противопоставлений - картины и языка, близкого и далёкого, воспоминаний и настоящего - размываются и накладываются друг на друга. В виртуальности нас нет там, где мы есть. Мы там, где мы действуем, где видим, где думаем, где в настоящий момент находится объект нашего желания или нашей воли. Виртуальность всегда подвижна, каждая картина указывает на другие картины и модели.

Виртуальность - это гиперкартина. Виртуальность шизофренична. Она дезориентирует и ведёт к утрате чувства реальности. И тем не менее, киберпространство в играх и сетевых проектах довольно густо населено. Но чувство телесности здесь совершенно иное.

Мы не "в своём теле", и "тело не наше". Мы в стороне от него. Такое состояние медицинская наука считает болезнью или галлюцинацией. В психиатрии описаны случаи, когда больному кажется, что он видит своё лицо изнутри. Виртуальные клоны действительно дают нам эту возможность.

Ряд психологических экспериментов доказывает, насколько легко человек приспосабливается к изменениям пластичной реальности. В эксперименте Вертхаймера конца 30—х годов на стены комнаты под наклоном в 45 градусов было помещено большое зеркало. Взгляд в него давал непривычное оптическое поле, кажется, что в этой комнате невозможно ухватить ни один из видимых объектов, но пытаясь ощутить себя там и свыкнуться с этой мыслью, участники эксперимента сообщали, что чувствуют потребность в виртуальных конечностях для того, чтобы передвигаться и действовать в этом пространстве. Тело реальное способно испытывать физическую потребность, совпасть с телом виртуальным.

То, что виртуальность проникает в наше телесное ощущение, наверное, и есть самое интересное. И человеку, возможно, ещё предстоит пережить своё виртуальное рождение...
Стать вездесущим, обрести иные места присутствия, не имеющие отношения к тому, где он находится на самом деле.
Наука феноменология требует, чтобы мы удивлялись разным феноменам и перестали быть сообщниками внешнего мира, "проснулись от него". Проснуться означает не путать реальное с воображаемым. Но как это сделать, если воображаемое обрело глубину и пространственность? Виртуальность стала новым состоянием реальности, не заменяя её, но пересекаясь с ней во многих точках. Сетевые конференции, игры со множеством пользователей или виртуальный секс, обладают рядом очень реальных аспектов. Непривычно лишь то, что они соединяют присутствие и репрезентацию. Для того, чтобы не потеряться в виртуальности и не сойти с ума, нам, видимо, предстоит учиться различать между категорией понятия и категорией восприятия. То есть, во что можно верить, а во что нет. Верить или видеть.