Лев Гудков: Пропаганда взывает к коллективной идентичности

Согласно опросам общественного мнения, которые проводились в России после начала вооруженного вторжения в Украину, большинство россиян поддерживают действия российских властей. Об этом свидетельствуют и результаты исследования, которое провел "Левада-центр" в период с 24 по 30 марта. Его научный руководитель Лев Гудков рассказал DW, что стоит за таким высоким уровнем поддержки и как пропаганда вытесняет способность россиян критически мыслить.

Deutsche Welle: На днях "Левада-центр" опубликовал результаты опроса об отношении россиян к действиям российских вооруженных сил в Украине: их поддерживают 81 процент респондентов. Чем можно объяснить такой высокий уровень поддержки со стороны населения?

Лев Гудков: Объяснить это можно двумя обстоятельствами. Первое - сильнейшая цензура, почти тотальное блокирование альтернативных и независимых каналов информации. Некоторые, конечно, находят способы обходить блокировку, но это очень немногие люди. Для подавляющей части населения остается только федеральное телевидение, превратившееся в мощный инструмент пропаганды - лживой, агрессивной демагогии. И поскольку люди не могут оценить достоверность этой информации, они принимают все, что им показывают по телевидению, за реальность.

Другая, меньшая часть населения пользуется информацией в основном из социальных сетей, прежде всего из Telegram-каналов. У них - другая картина реальности, другое понимание ситуации. И тут есть прямая зависимость (ответов респондентов. - Ред.) от их возраста и места жительства. Чем моложе респонденты, тем чаще они дают негативную оценку действиям правительства и войне в Украине.

Такая же зависимость прослеживается между местом жительства и наличием у людей тех или иных политических убеждений. Москва более остро и с большими возмущением, тревогой, депрессией реагирует на военные действия России в Украине. Просто в столице так или иначе сохраняется более разнообразный информационный фон. Раньше на каждого москвича приходилось 15-17 источников информации, то время как в провинции - в малых и отчасти даже средних городах - примерно два-три источника. Максимум четыре - федеральные каналы и какие-то местные.

Населению внушается очень примитивная идеология: Путин вынужден превентивно вводить войска в Украину, чтобы избавить ее от нацизма и ослабить угрозу приближения НАТО. Это старая демагогия, идущая еще с советских времен. Но после 2014 года она в значительной степени принимается населением - особенно провинциальным, пожилым и менее образованным.

- Несмотря на цензуру и блокировку независимых СМИ и соцсетей, в России все же нет тотальной информационной блокады. При желании получить доступ к альтернативным источникам информации можно. Почему люди все равно верят пропаганде?

- Верят примерно около половины. Остальные присоединяются из конформистских соображений, из чистого оппортунизма и не желая вступать в конфликт с властями. Потому что пропаганда, конечно, говорит голосом самой власти.

Тут очень важно понять, какие аргументы выдвигает пропаганда. Россия нарушает международное право, вторгаясь в Украину, но большинство людей говорят, что это правильно, потому что Путин защищает своих, защищает русских от геноцида со стороны украинских нацистов и фашистов. Вот этот тезис чрезвычайно важен, потому что он затрагивает ключевые моменты коллективной идентичности. Это язык Второй мировой войны, борьбы с фашизмом. Поэтому вся милитаристская символика - культ победы и риторика победителей - здесь включается и вытесняет более рациональные, более фактические соображения, аргументы и вообще способность к анализу.

При этом пропаганда работает непрерывно. Это не столько предъявление каких-то убедительных доказательств, сколько непрерывный долбеж массового сознания, от которого чрезвычайно трудно уберечься или с которым трудно спорить. Вам показывают картинку убитых людей, разрушенных домов и говорят, что это украинские фашисты, националисты уничтожают, издеваются, унижают русских людей в Донбассе. И чтобы прекратить это, (российские власти. - Ред.) используют такие методы. Ни о потерях, ни о сопротивлении, ни о мародерстве российских войск не говорится ничего.

Очень небольшая часть людей способна сопротивляться такой информационной агрессии, такой демагогии. Для этого нужно иметь очень четкие взгляды и убеждения, которых, в принципе, у людей нет. Для них это все виртуальная реальность, не касающаяся их повседневной жизни.

- То есть получается, что опросы общественного мнения на тему действий российских вооруженных сил в Украине репрезентативны? Или люди просто боятся отвечать правду на фоне преследования любого инакомыслия в России?

- То, что люди боятся говорить правду, - это миф. Чтобы они боялись, у них должны быть другие убеждения. А откуда им взяться, если 20 лет людей соответствующим образом обрабатывают, если в стране идет восстановление тоталитарных институтов, работает очень мощная система пропаганды.

Аудитория независимых СМИ, включая социальные сети и Telegram-каналы, составляет в лучшем случае 10-12 процентов. А основная масса смотрит телевидение и рассматривает его как наиболее достоверный источник информации и интерпретации происходящего. Кроме того, вся система образования подчинена нынешней государственной идеологии. Если люди и боятся отвечать на вопросы, то это те, кто настроен против Путина, а это все-таки меньшинство.

- Как в целом изменились общественные настроения после российского вторжения в Украину? 

- Мы не видим эйфории, которая была, например, в 2014 году после Крыма. Люди поневоле одобряют происходящее, но радости по этому поводу не испытывают. Несмотря на декларативную поддержку, люди не хотят этой войны. Они присоединяются к действиям по защите русских, но сами по себе войну не поддерживают и не одобряют. Более того, она пугает их, и они боятся, что это перерастет в большую мировую войну, в столкновения с НАТО. И больше всего они хотят прекращения военных действий.

- Есть ли шанс, что российское общество в какой-то момент проснется и начнет задавать критические вопросы по поводу гибели людей в Украине и действий российских властей? Что для этого должно произойти?

- Для того, чтобы российское общество проснулось, нужны политические организации, общественные организации, общественные дискуссии. Сейчас все это заблокировано и крайне затруднено. Люди ощущают огромные риски. Блокада, уничтожение открытых дискуссионных площадок, преследования со стороны полиции - все это загоняет людей во фрагментированные зоны частного существования, лишает их возможности коллективного обсуждения и коллективных действий. Мы видим, что готовность к протестам резко снизилась за последний год.

Более-менее либерально мыслящий слой в России очень сократился. Эмиграция в последний месяц чрезвычайно выросла: по разным оценкам, из России выехало порядка 200 тысяч человек. Это в основном более образованная публика, более энергичная, более молодая, предприимчивая. Это те, кто ощущает свою цивилизационную и политическую несовместимость с действующим режимом. Они, конечно, будут обсуждать это все, ужасаться тому, что происходит в Украине. Но в России это делать все труднее и труднее.

Я не говорю об основном большинстве, лишенном и сочувствия к украинцам, и понимания того, что происходит. Ситуация очень тяжелая. И я думаю, что Россия очень нескоро сможет выбраться из этой ситуации.

- От чего это будет зависеть?

- Я думаю, что первый толчок - это экономические последствия. Они будут ощутимы к лету или к середине лета, не раньше. И второе, очень важный момент, - это распространение сведений о реальных потерях российских войск, несмотря на цензуру и блокировки СМИ. Третий момент, если он наступит, - это фактическое поражение России в войне. Вот эти факторы, вероятно, хотя судить об этом еще очень рано.

Смотрите также: