Немецкий политик - о своей учебе с Навальным в США

В Москве 8 сентября состоятся выборы мэра. Один из кандидатов - оппозиционный политик, адвокат и блогер Алексей Навальный. С приближением даты голосования дискуссия о его биографии и взглядах становится все интенсивнее. Поделиться личными впечатлениями о Навальном DW попросила немецкого политика Сергея Лагодинского, который в 2010 году вместе с оппозиционером участвовал в стипендиальной программе Йельского университета в США (Yale World Fellows Program). Лагодинский родился в 1975 году в Астрахани. После переезда в Германию изучал право в университетах Геттингена и Берлина, а также общественное управление в Гарварде. На выборах в бундестаг 22 сентября 2013 года он баллотируется от партии "Союз-90"/"Зеленые" в Берлине.

DW: Когда вы последний раз общались с Алексеем Навальным?

Сергей Лагодинский: Я общался с ним по электронной почте полгода назад. Это было еще до приговора по делу "Кировлеса", и я тогда выразил ему свою солидарность. Приговор Навальному органично встраивается в систему политических гонений. Он еще раз показал несовершенство судебной и правовой системы в России. Я, как юрист, это особенно чувствую. По немецким стандартам это нечто из ряда вон выходящее.

- Что, по-вашему, стоит за этим процессом?

- Я воспринимаю это как предупредительный залп в адрес Алексея Навального и в адрес целого поколения. Навальный, с моей точки зрения, феномен поколенческий. Он отражает дух людей - возможно, даже не его возраста, а моложе. Происходящее с ним показывает, что система сама не знает, с какого бока подойти к этой личности. Несмотря на все его проблематичные высказывания, он - неординарная и харизматичная личность. И, конечно, представляет опасность для власти в России.

- Когда немецкие коллеги-политики спрашивают вас о Навальном, что вы им рассказываете?

- Что это очень интересная личность, человек, обладающий аурой. Я не совсем согласен с его взглядами в контексте моих западных политических убеждений. Говорю это открыто, Алексей знает это и сам, мы с ним на эту тему часто разговаривали.

- В чем именно вы расходитесь во взглядах?

- Для меня Алексей Навальный - представитель типичного западноевропейского консервативного либерализма. То есть это человек, поддерживающий в положительном смысле национальную идею, человек, который встает на защиту обычных граждан. Для него, как я понимаю, национальность является коллективной национальной идеей. Ничего другого я не слышу от консервативных немецких партий, хотя это - не мои партии. Но в российском контексте эти идеи прогрессивны. Он дополняет их борьбой с коррупцией и желанием демократических свобод для всех.

- А участие Навального в "Русских маршах" вас не смущает?

- Я отношусь к этому как к поиску. Политики - люди развивающиеся. Я не разделяю взгляды российских националистов. Тем не менее, в России невозможно получить значительную электоральную поддержку, не высказываясь по поводу определенных национальных идей. Мне кажется, понимая это, Алексей ищет какую-то золотую середину, чтобы быть понятым этим народом.

- И все-таки в чем вы больше всего расходитесь во взглядах?

- Это расхождение было заметно, когда мы находились в США. Оно касалось его отношения к мультирелигиозности, мультикультурализму, исламу, того, в каком тоне мы говорим о наших исламских согражданах. Он говорит о них с уважением, но с более консервативных позиций. Я - сторонник большей открытости по отношению к различным религиям. Думаю, что это вопрос риторики. Его эпитетами я бы не выражался, но понимаю, почему он проводит эту линию. Для меня важно то, что именно он говорит сейчас. Это вопросы, открывающие россиян для демократии, реальной многопартийности и развития гражданского общества. Как человека я его уважаю. Он очень открыто относится ко всем национальностям, а в США с нами были разные люди. Он со всеми находил общий язык. Ему симпатизировали, ценили его чувство юмора.

- Расскажите, пожалуйста, подробнее о стипендиальной программе Йельского университета.

- У нас была группа из 15 человек. В рамках этой программы организаторы стараются привнести в студенческую среду элементы экспертизы и многообразие международной политической жизни. Программа состоит из лекций и занятий в небольшом кругу, где все звезды Йельского университета, профессора встречаются с нами. Речь шла о лидерстве, о смысле жизни. Три "кита", на которых стоит эта программа, - философия, политика, экономика. Мы также могли посещать обычные лекции. Естественно, это возможность включиться в круг американской элиты.

- Что было самым главным, чему Навальный научился в Йельском университете?

- Это вопрос к нему. Могу сказать, чему я научился у Алексея Навального в Йеле. Я как человек, уже 20 лет не живущий в России, увидел другое лицо моего поколения. Это лицо показалось мне симпатичным, умным, честным. Ко всему этому, я увидел человека, который вкалывает. На каждой перемене, пока мы общались друг с другом, Алексей садился за компьютер и занимался своим блогом. Я увидел человека, который сознательно занимается опасной деятельностью.

- Можно ли было тогда предвидеть, что через несколько лет оппозиционный блогер станет одним из главных оппонентов власти в России?

- Было ощущение, что он - один из лидеров оппозиции. Судить о том, куда приведет это лидерство, тогда было рано. Но большой потенциал был виден.

- Вы близко знали Навального полгода. Какие главные черты его характера вы бы выделили?

- Прямоту и чувство юмора. Он говорил о важных, непростых вещах, с которыми мы были не всегда согласны, но делал это в такой форме, которая подкупает в положительном плане.

- В России можно услышать, что, мол, в Йельском университете готовят будущих политических лидеров, "революционеров". Это так?

- Там готовят лидеров в широком понимании. Это не школа подрывников. Да, в нашей группе был один парень из Туниса. У него были какие-то "революционные" планы, но он не играл особо важной роли в том, что происходило в его стране. Нас было 15 человек, но никто из нас не был отправлен в "ссылку" или ушел куда-нибудь "в подполье". Я открыто занимаюсь своей деятельностью, революционных поползновений у меня пока не было. Среди нас была эксперт по профилактике СПИДа в ЮАР, была представительница из Мексики по борьбе с наркопреступностью, был парень из Южной Америки, который далек от политики и занимается социальным предпринимательством, был немецкий корреспондент из Брюсселя.

- То есть вас не учили делать оранжевую революцию, как на Украине, или "арабскую весну"? Например, как организовывать митинги?

- Если бы там учили, как организовывать митинги, я бы не поехал. Это не тот уровень. Если говорить о лидерстве, то речь шла о философских аспектах. Одна из первых лекций была о смысле жизни: что мы хотим сделать нашим смыслом жизни, что говорят об этом поэты и писатели. В прикладной области был курс о том, как вести себя с прессой. Мы учились смотреть в камеру и давать интервью, не моргая. Но, по-моему, это не имеет никакого отношения к революции.