Как на Шпицбергене иностранцам урезают права

Валерия Бурлаченко-Михальская приехала на Шпицберген четыре года назад. Сначала она работала гидом в российских шахтерских поселениях на архипелаге – Баренцбурге и Пирамиде (согласно Шпицбергенскому трактату от 1920 года Россия может вести хозяйственную деятельно на островах). Но в 2021 году девушка переехала в Лонгйир - столицу архипелага Шпицберген, который принадлежит Норвегии. Валерия продолжает работать в сфере туризма и активно стремится интегрироваться в местное общество. "Я пытаюсь учить норвежский язык. Живя на Шпицбергене, имеет смысл учить его. Также я смотрю кино на норвежском. Я для себя открыла, что в Скандинавии интересный кинорынок", - рассказывает девушка.

"Брутальная реальность"

Валерия называет себя русской по национальности, но у нее украинское гражданство, она родом из Херсона. В прошлом году она пыталась увезти оттуда родителей, но мама отказалась покидать город даже несмотря на то, что однажды к ним на участок прилетел российский снаряд и разрушил часть дома.

Валерия с двумя собаками породы хаски живет в квартире подруги (интервью проходило в конце марта 2024 года). Девушка изо всех сил пытается найти подходящее постоянное жилье в Лонгйире, но местных чиновников не особо заботят ее проблемы, хотя проблемы у нее действительно необычные. По словам Валерии, она поверить не может, что в поселении нет "угла" для нее и ее собак, тем более что у нее есть деньги, она платит налоги.

"Я пошла на диалог с офисом местного мэра. То, что я говорила, звучало дословно так: я, русская с украинским паспортом, не могу вернуться ни в одну из стран материка, которые так или иначе являются для меня более-менее родными. Мне позвали ассистента мэра, который меня довольно холодно выслушал и сказал, что это брутальная реальность: вы должны вернуться на материк, если вам негде здесь жить", - говорит Валерия.

Жилищный вопрос в Лонгйире

Промышленные норвежские компании, работающие на Шпицбергене, предоставляют жилье своим сотрудникам, в то время как иностранцы должны искать его сами - на фоне постоянно растущего высокого спроса на недвижимость. Жилья в поселении не хватает, а новое практически не строится. По словам Элизабет Борн, уроженки Сиэтла (США), раньше жизнь иностранцев в Лонгйире была куда проще. Элизабет вот уже семь лет живет на Шпицбергене, руководит художественной галереей и отстаивает права иностранцев

В последние годы Элизабет стала свидетельницей значительного увеличения доли иностранцев в Лонгйире. При населении более двух тысяч человек иностранцы составляют здесь более трети. По словам Элизабет, многие представители норвежских властей всерьез обеспокоились тем, что Лонгйир стал менее норвежским, чем был раньше: "Когда активно добывался уголь, поселение управлялось норвежской компанией. Никто другой жить здесь не мог. Со временем все изменилось. Но я не думаю, что норвежское правительство, решив развивать туризм как замену угледобыче, понимало, что с туризмом сюда приедет большое количество иностранцев".

Угледобыча на Шпицбергене значительно сокращается все последние годы, последняя норвежская шахта закроется в следующем году, вместо этого власти планируют использовать возобновляемые источники энергии. А чтобы Шпицберген оставался привлекательным, на архипелаге развивают туризм.

Шпицбергенский трактат

Шпицбергенский трактат, подписанный в 1920 году, предоставляет Норвегии суверенитет над архипелагом. В то же время документ обеспечивает равный доступ к ресурсам и справедливое отношение ко всем подписантам, что способствует формированию уникального международного сообщества на островах.

Сегодня большинство жителей Шпицбергена, которые не являются норвежцами, работают в сфере туризма. Всерьез обеспокоившись ростом числа иностранцев на архипелаге, норвежские власти два года назад ограничили их избирательные права. Чтобы голосовать или выдвигать свою кандидатуру в местный совет Лонгйира, необходимо прожить на материковой части Норвегии три года. Норвежские власти объясняют свое решение тем, что люди должны хорошо разбираться в политике Осло на архипелаге.

Иностранцам, живущим в Лонгйире, не понравились новые правила. В соцсетях наиболее активные жители организовали группу Unwanted foreigners ("Ненужные иностранцы"), а в художественной галерее Элизабет Борн можно увидеть инсталляцию "Молчаливый протест". Она отражает голоса тех иностранцев, которые боятся или не могут говорить вслух из-за своего нестабильного положения, объясняет американка. "Лишение права голоса - один из способов вызвать у людей ощущение, что это не самое хорошее место для жизни. Я думаю, что Норвегия очень хотела бы "норвегизировать" Лонгйир, но то, как они это делают, отталкивает самих норвежцев от этого поселения. Нельзя "норвегизировать" место, где 40 процентов населения не говорит на норвежском языке. А не говорят люди потому, что здесь нет языковых классов, и нет уже очень давно".

Норвежский город – норвежское общество

Терье Ауневик - мэр поселения Лонгйир. Политик был избран прошлой осенью по новым правилам. Многие иностранцы, проживающие здесь, не смогли принять участие в том голосовании. Несмотря на уникальный статус Шпицбергена, Терье в разговоре с нами подчеркивает, что архипелаг - часть Норвегии, пусть и необычная: "Люди приезжают в Лонгйир, чтобы работать. Оказавшись здесь, вы сами о себе заботитесь. И это касается не только иностранцев, но и норвежцев".

"У нас здесь меньше прав по сравнению с материком, даже если мы норвежцы. Это тоже очень важная часть картины. Власти хотят, чтобы это было норвежское общество с упором на семейные ценности, но рост числа людей в Лонгйире в основном идет за счет иностранцев, - объясняет Терье. - Это не значит, что иностранцам здесь не рады. Но правительство хочет, чтобы баланс был лучше. И тогда они должны разработать политику, которая обеспечит этот баланс. Иногда это можно расценить как ужесточение контроля или что-то в этом роде".

Активистке Элизабет Борн, защищающей иностранцев в Лонгйире, есть что противопоставить словам мэра Терье Ауневика: "Правила в Норвегии очень либеральные, и я не думаю, что Норвегия хочет такой либеральности здесь. Поэтому они чувствуют, что нужно усиливать контроль, ведь это такое открытое сообщество. Я не виню Норвегию за их опасения, но я думаю, что они пытаются достичь своих целей таким образом, что на самом деле все будет с точностью до наоборот".

Столетний баланс

Шпицбергенский трактат отвечал за баланс на архипелаге на протяжении столетия. Иностранцы, проживающие в Лонгйире, рассматривают последние изменения как ограничение своих прав, несмотря на запрет дискриминации, прописанный в Договоре о Шпицбергене.  Местная газета Svalbardposten внимательно следит за этой проблемой. Шеф-редактор издания Лине Нагел Ильвисакер рассказывает, что "жители Лонгйира, не являющиеся гражданами Норвегии, были разочарованы и опечалены, когда поменялись правила, потому что они прожили здесь достаточно много времени, были своего рода частью местной демократии, они состояли в местном совете, и, возможно, воспринимали Норвегию и Лонгйир как некое сообщество, в жизни которого они хотели бы принимать участие".

Однако в итоге возникла ситуация, когда две группы - норвежцы и иностранцы - стали существовать в Лонгйире параллельно, если говорить о политике. Это подтверждают и слова Валерии, туристического гида из Харькова: "Мэру, как и любому другому местному политику, совершенно все равно, какие у меня проблемы, есть ли мне где жить или нет, потому что я не могу отдать ему свой голос".

Временная жизнь в Заполярье

Активистка Элизабет планирует и дальше привлекать внимание общественности к проблемам, с которыми сталкиваются иностранцы на Шпицбергене. Но несмотря на всю свою привязанность к Арктике, она решила покинуть Лонгйир и воссоединиться с семьей. Как отмечает Элизабет, Шпицберген - это не то место, где можно жить вечно. "У меня 4-летняя внучка, и, как напоминает мне мой сын, если я хочу узнать ее получше, мне нужно быть рядом с ней, а не посылать фотографии на снегоходе. Я уеду в следующем году", - делится планами Элизабет.

Валерия, в свою очередь, пока планирует и дальше жить на Шпицбергене. Девушка надеется, что ей удастся найти здесь жилье, а в крайнем случае она готова уехать в материковую Европу. Но не сейчас…