Замалчивание правды о Беслане: кому это выгодно?

В пятницу 22 сентября в Госдуме России должен был быть обнародован доклад по расследованию обстоятельств теракта в Беслане. Официальная причина, по которой оглашение доклада было перенесено: до обнародования текста документа общественности стали известны выводы одного из членов парламентской комиссии, депутата Госдумы от партии «Родина» Юрия Савельева. Теперь, по заявлению председателя комиссии Александра Торшина, необходимо сгладить все спорные моменты. А таковыми, среди прочих, являются данные о количестве боевиков, захвативших школу и о причине первых двух взрывов, которые, по мнению Юрия Савельева, могли быть вызваны применением огнеметов или гранатомётов со стороны федеральных сил. Следствием этого могло стать такое большое число жертв. Теперь, по словам спикера Совета Федерации Сергея Миронова, необходимо опровергнуть выводы депутата Савельева. При формировании комиссии депутаты брали не себя обязательство не разглашать прессе подробности расследования теракта в Беслане. А потому в беседе с нами другой член комиссии, депутат Госдумы от КПРФ, известный московский адвокат Юрий Иванов, действуя в рамках этого регламента, рассказал нам о других причинах задержки с оглашением результатов работы депутатов.

Карты спутал «альтернативный» доклад по Беслану

У нас вынужденный мораторий на общение с прессой. Потому что в регламенте работы комиссии ещё два года назад записали, что общаться с прессой может только председатель комиссии Александр Торшин. То есть, мы не вправе разглашать какую-либо информацию. Вот сейчас как раз идут постоянные разборки по поводу Юрия Савельева, которого упрекают в том, что он опубликовал так называемый «альтернативный доклад». И поэтому мне хотелось бы действовать в рамках того регламента, который существует. Но, тем не менее, есть какие-то вещи, о которых умолчать нельзя.

В середине лета, когда комиссия завершила работу, все её члены должны были подписать окончательный вариант доклада. Его не подписали два человека – Юрий Савельев и я. Но по совершенно разным причинам.

Нам объявили, что доклад отпечатан, что в него внесут только лишь редакторскую правку, которая не изменит доклад по существу, и отправят доклад в Думу и Совет Федерации для его последующего заслушивания.

По возвращении из отпуска, где-то в начале сентября, мы стали выяснять у Бориса Грызлова, когда состоятся эти слушания, спикер сказал, что доклад будет заслушан 22 сентября. В этот день я собирался выступить с заявлением, почему я не могу выступить в качестве подписанта этого доклада, в чём его ущербность и так далее. Но вместо представления доклада мы опять были вызваны на заседание комиссии, члены которой объявили о том, что они возобновляют работу. В состав комиссии входят 18 членов «Единой России», один представитель ЛДПР, который их во всём поддерживает, Савельев от «Родины» и я от КПРФ. Такой баланс голосов. На стадии формирования комиссии туда даже не допустили независимых депутатов-одномандатников, которые не входят ни в какие фракции - таких как Похмелкин, Рыжков, Попов… Двое из них вообще сильные юристы. Попов, например, работал в комиссии по импичменту. То есть, с навыками подобной работы они знакомы. Так вот, туда их просто не пустили, сказав, что в комиссию войдут только представители фракций. Поэтому все голосования проходят по принципу 18 против одного, или 19 против двух.

Прокуратура и парламентская комиссия: почему пути перекрестились

Теперь происходит следующее. Когда мы туда приходим, появляется такая информация, что произошла замена следственной бригады. Вместо Игоря Ткачёва руководителем следственной группы Генеральной прокуратуры будет следователь по фамилии Александр Солженицын, молодой тёзка нашего великого писателя. И теперь это дело будет курировать Иван Иванович Сыдорук - это новый заместитель генерального прокурора по Южному федеральному округу.

После этого слово предоставляется Сыдоруку, который говорит, что следственная группа никак не может закончить это дело, что у них очень много противоречий, которые они собираются устранять, что у них не установлены ещё фамилии восьми боевиков, что у них есть какие-то международные запросы, на которые они не получили ответов. И, наконец, что они хотят провести экспертизу по математическому моделированию ситуации. Так что не надо, мол, бежать впереди паровоза, говорят члены комиссии. Давайте, мол, сделаем так: пусть прокуратура дальше ведёт своё расследование.

Затем на голосование был поставлен вопрос о том, чтобы наш доклад отправить в прокуратуру, а это никакими нормами предусмотрено не было. Получается, что прокуратура будет проверять на соответствие даже не доклад, а проект доклада. Я возражал против этого. Я сказал, что прокуратура может менять свой кадровый состав хоть каждый день, это никакого отношения к комиссии не имеет. Прокуратура занимается криминальной стороной дела, а парламентское расследование – это нечто иное. Нас, прежде всего, должна интересовать деятельность высших лиц государства. Я ещё раз повторю, что обязательно должен быть вызван Путин, которого члены комиссии должны опрашивать – именно опрашивать, а не допрашивать. Тем более что первоначально такой опрос предполагался, Путин значился в списке, а потом он из этого списка испарился.

«Работа комиссии превращается в фарс»

Я остался в одиночестве. Все депутаты, входящие в комиссию, которые голосовали за представление доклада и которые его уже подписали, теперь проголосовали за то, чтобы текст ещё направить в прокуратуру. А прокуратура продлила следствие по этому делу до 1 января. В общем, совершенно очевидно, что комиссия будет продолжать работу. Чем она будет заниматься, я не знаю. Там по делу было проведено около 150 экспертиз. Экспертизы можно выдумывать и назначать, сколько хочешь, устанавливать личности погибших можно ещё несколько лет. Запросы можно направлять также ещё несколько лет. Вот так, к сожалению, работа комиссии, с моей точки зрения, потихоньку превращается в фарс.

Я считаю, что прокуратура и парламент – это два разных расследования, между собой напрямую не связанные. Это и законом не предусмотрено. Мне кажется, что мои коллеги из парламентской комиссии, комиссии Торчина, просто боятся выходить на гласное публичное обсуждение. Потому что придётся давать слово мне, придётся давать слово Савельеву, а это будет отслеживаться всем обществом, и деятельность комиссии попадёт под прожектора.

Я выступил и сказал, что появление новых лиц в прокуратуре и их работа (они могут себе эту работу придумывать и выполнять её месяцами) не является основанием для приостановления работы комиссии - дабы эта комиссия, вместо того чтобы обнародовать доклад, чего-то ждала от прокуратуры. Мы не производная от прокуратуры. Комиссия Совета Федерации и Госдумы – высшая комиссия. Но ее работа, оказывается, будет зависеть от Сыдорука и Солженицына, от того, как они будут устранять противоречия - на что у них, кстати, было два года, но ничего так до сих пор и не устранено.