К смерти Гельмута Ньютона

- Когда мне было двенадцать лет, я купил себе на свои карманные деньги фотоаппарат фирмы “Агфа”. Спрашивается: почему двенадцатилетний ребёнок непременно хочет получить фотоаппарат? Ответа на этот вопрос я не знаю до сих пор. Во всяком случае, именно так начинался мой роман с фотографией – роман, который не кончился до сих пор. Я до сих пор одержим своей работой…

Сказал фотограф Helmut Newton, он же берлинский подросток подросток Гельмут Нойштедтер, незадолго до смерти.
В ночь на прошедшую субботу 83-летний Ньютон погиб в Голливуде, не справившись с управлением своим кадиллаком.
Мы вспоминаем о жизненном пути прославленного фотографа.

Если бы у меня была возможность выбрать для домашней библиотеки только одну книгу Гельмута Ньютона, я взяла бы не один из его бесчисленных фотоальбомов, а опубликованную несколько лет назад автобиографию фотографа. Во-первых, в ней тоже есть множество иллюстраций, а во вторых – это уникальный памятник мемуаристики: резковатым, порою грубым, языком, в немецком, да и в английском варианте, изобилующий очаровательными берлинскими жаргонизмами двадцатых и тридцатых годов, Ньютон Рассказывает о своей жизни, в которой типичное для его поколения перемежается уникальными поворотами, уготованными судьбой лишь личностям незаурядным.

Гельмут Нойштедтер родился в 1920 году в Берлине. Его отец владел фабриками по производству пуговиц – и был крупнейшим в стране производителем этого необходимого народу товара. В душноватой атмосфере семейного богатства и экономического кризиса, берлинской мелкобуржуазности и фривольной атмосферы 20-ых проходит его беспечное детство и ещё достаточно беспечная юность. Бледный, худой завсегдатай джазовых кабаре и кафе, где танцевали “грязные танцы”, Гельмут одержим тремя вещами: плаваньем, собственным сексуальным становлением и фотографией. В 16 лет он поступает в обучение к берлинской «фото-примадонне», снимавшей под псевдонимом Yva модные фотографии для журналов, носивших тогда называния типа "Отдыхающая нимфа” или “Серебряное зеркало”. Пройдёт пара лет – и Yva погибнет в концлагере, как и отец самого Гельмута.

Нойштедтеры, как и многие люди, слишком стабильно встроенные в жизнь, до самого последнего момента полагали, что всё как-то уладится. Лишь когда начались погромы и было уже совсем поздно, на оставшиеся немногочисленные средства сыну справили паспорт и выслали его, как письмо в будущее, в Швейцарию. Оттуда он перебрался в Сингапур, позже – в Австралию, где отслужил пять лет в армии и получил гражданство. В Мельбурне он знакомится и со своей будущей женой Джун. В конце сороковых пара перебирается в Лондон, годом позже – в Париж. Но пройдёт ещё несколько лет, прежде чем Гельмут Ньютон сумеет жить на доходы от своей фотографии.

Постепенно его агрессивные, с неизменным оттенком порнографии – даже если засняты самые изысканные туалеты – снимки привлекают к себе внимание. Умело избегая монополизации своего таланта кем бы то ни было, Ньютон, живя между Лос-Анджелесом, Парижем, Лондоном и Нью-Йорком, снимает и для американского “Плейбоя”, и для “Харперз базара”, и для немецкого “Штерна”, но его “малой родиной” становится парижский “Вог”.

Сам Ньютон классифицировал свои работы следующим образом:

- Большей частью моей работы являются снимки моды – и так это было и в прошлом. Несколько меньше – портреты, они очень, очень важны для меня. И, наконец, ландшафты – эту, третью часть моей работы знают мало…

…и вполне заслуженно, как полагает большинство знатоков творчества Ньютона. Его сила – это фотографии моды, с их типичным “чёрным светом”, резкими силуэтами, и портреты знаменитостей. В них Ньютон действительно мастер. Скажем, портрет писательницы Франсуазы Саган. На снимке – торжество и блеск шикарного “ягуара”, который занимает практически весь кадр. Он эротичен и агрессивен, в нём, как в зеркале, отражаются деревья и дома. И лишь в углу кадра – почти незаметная, к автомобилю прислонилась головка писательницы, задумчивая и почти нежная.

Как старых поп-музыкантов производят в рыцари, так и Гельмута Ньютона почти на старости лет произвели в Художники с большой буквы. Он продолжал повторять, что знает своё место, что он – “дорогая проститутка”, и что не знает слов более грязных чем “искусство” и “хороший вкус”. И всё же принадлежность к мэтрам Высокого Искусства ему, безусловно, льстило. Его “вхождение в Big Art” состоялось в 1982 с серией Big Nudes – большие фотографии больших голых женщин. По словам самого Ньютона, его вдохновили на эту серию снимки террористок из Фракции Крастой Армии – увеличенные до соответствующих жизненным размером, они использовались полицией для сыскной работы.

”В душе я был и остался берлинским мальчишкой, одержимым фокусом фотографии и искренне любящем лишь девушек и порножурналы”, - не без кокетства писал в своей автобиографии Ньютон. Однажды берлинец – берлинец на всю жизнь, Ньютон страдал от разрыва отношений со своим городом. Его первая попытка возвращения состоялась в 70-ые годы, когда он нашёл в обшарпанных берлинских отелях несравненную кулису для своих фотографий. Три года назад Ньютон подарил своё коллекцию фотографий 390 работ Новой Национальной галерее города. Он же стал спонсором музея имени себя, под который было отведено шикарное старинное здание неподалёку от вокзала Цоо «Вот и плакали мои денежки”, сказал Ньютон жизнерадостно, подписывая договор о дарении своей коллекции. Открытие музея было намечено на июнь 2004 года, но теперь, возможно, несколько задержится.

Мать Гельмута Нойдтедтера неизменно отправляла горничную гулять с ребёнком – минимум два часа на свежем воздухе, независимо от погоды. С тех пор Ньютон очень не любил зиму и холод, и вот уже много лет эмигрировал на зимние месяцы в Калифорнию. Его постоянной резиденцией был отель “Chateau Marmont” в пригороде Лос-Анджелеса. Здесь, на крутом подъезде к отелю, фотограф не справился с управлением своим “Кадиллаком” и въехал в стену.

Его “чемодан” остался в Берлине – как пела героиня снимков Ньютона и сестра по судьбам Марлен Дитрих.