В России увлеклись теорией импортозамещения

Михаэль Хармс (Michael Harms) восемь лет руководил Германо-российской внешнеторговой палатой в Москве. В 2016 году он стал исполнительным директором Восточного комитета немецкой экономики, который представляет интересы немецких инвесторов, в частности в России и на Украине. В интервью Жанне Немцовой Хармс рассказал о том, как разумно применять политику импортозамещения, следует ли Украине ориентироваться только на рынок ЕС и начнут ли западные банки выдавать в России кредиты в случае отмены финансовых санкций.

Жанна Немцова: Господин Хармс, в 2011 году вы заявили, что 70 процентов немецких фирм, которые работают на российском рынке, не заметили в России никакой модернизации. Можно ли утверждать, что именно отказ от модернизации стал главной причиной нынешнего глубокого экономического кризиса в России?

Михаэль Хармс: Мне кажется, что отказ от модернизации - это слишком сильно сказано. Ведь на официальном уровне российское руководство заявляло и продолжает заявлять о необходимости модернизации, диверсификации, улучшения инвестиционного климата, сокращения зависимости от нефтяного сектора. Однако фактически по всем этим направлениям сделано слишком мало. Это подтверждают все опросы, которые мы проводили среди представителей немецкого бизнеса.

- Тем не менее, экономическая концепция несколько изменилась. Может, набор слов остался прежним, но появилась еще одна фраза - об опоре на собственные силы. То есть Россия становится этакой "экономикой чучхе". Как вы оцениваете такую смену приоритетов?

- Мне кажется, это неправильная концепция, но я бы не сравнивал это с экономикой чучхе. Назовем это политикой импортозамещения. Россия, как и любая страна в мире, стремится не только продавать сырье, но и производить технологически более сложную продукцию. Это абсолютно правильно. Но делать это надо умно и в тех сферах, где это действительно имеет смысл.

В России же несколько увлеклись повальной теорией импортозамещения: там пытаются заместить всё и вся, и в основном административными мерами. Это неразумно. Российской экономике нужно найти свое место в международной цепочке разделения труда. А для этого следует трезво оценить, где есть смысл опираться на собственные силы, а где - нет.

- То есть, по сути, в России не понимают, что нет смысла производить все самостоятельно?

- Ну, это слишком сильно сказано. Большинство российских либеральных экономистов, в том числе министр экономики Улюкаев, не устают повторять, что такая задача не стоит. Но, когда государство объявляет такой приоритет, многие люди бегут впереди паровоза и пытаются это делать слишком усердно. А это вредит интересам самой России.

- Давайте вернемся к моему первому вопросу. Чем был вызван нынешний экономический кризис в России?

- Причина кризиса в России в первую очередь связана с падением цен на нефть. Страна слишком зависит от экспорта углеводородов, и это хорошо понимают и в российском руководстве. Однако, чтобы снизить эту зависимость, сделано слишком мало.

- Насколько серьезным оказалось влияние на российскую экономику санкций и контрсанкций?

- Бизнесу санкции, конечно, не нравятся. Но для большинства фирм влияние санкций было незначительным. Сильнее всего влияют финансовые санкции, потому что они касаются почти на всех. Все остальные - отраслевые санкции, нефтяные, технологии двойного назначения - затрагивают лишь ограниченное число предприятий. Поэтому мне кажется, что искать причины экономического кризиса в России в санкциях неправильно.

- Если представить себе, что в июне ЕС решит снять санкции, каким будет краткосрочный экономический эффект?

- Во-первых, я не думаю, что в июне санкции будут сняты. Но даже если бы это произошло, краткосрочный экономический эффект был бы сильно ограниченным, потому что причины кризиса, как я уже говорил, в другом. И даже если бы отменили финансовые санкции, не следует ожидать, что западные банки начнут массово выдавать кредиты в России, потому что есть очень много других факторов, которые этому препятствуют.

- Какие?

- Очень жесткое регулирование правил работы банков на Западе. Чисто экономические риски, репутационные риски, отсутствие рентабельных проектов, волатильная ситуация.

- Какие последние решения Владимира Путина в экономической политике вы считаете верными?

- Самое правильное решение - это то, что, в общем и целом, либеральная экономическая политика сохранилась. Путин не послушал своего советника Сергея Глазьева - не ограничил хождение доллара, не ввел ограничения на движение капитала, не осуществил массовую денежную эмиссию. А ведь эти предложения очень серьезно озвучивались.

Второе: на официальном уровне всегда подчеркивалось, Россия хочет быть интегрированной в мировую экономику. И, несмотря на политику импортозамещения, правительство предпринимает немало усилий, чтобы привлекать иностранных инвесторов, создавать для них хорошие условия.

- В недавней статье для журнала "Forbes" предприниматель Михаил Фридман написал, что нужно создавать равные правила игры для всех. В качестве негативного примера он привел Китай, где нормальные правила игры есть только для крупных иностранных компаний. Можно ли сказать, что иностранным компаниям в России подчас проще работать, чем российским?

- Если бы вы задали мне этот вопрос два года тому назад, я, наверное, ответил бы утвердительно. Сегодня ситуация изменилась. Да, иностранным компаниям нормально работается в России, коррупционные риски у них не очень большие, как правило, есть выход на какие-то политические круги, можно добиться соблюдения каких-то правил.

Но в то же время мы, инвесторы, ощущаем на себе принятый российским руководством курс на импортозамещение, на поддержку локальных производителей. То есть правила игры уже не совсем равные.

Политика импортозамещения на самом деле должна быть не политикой, а экономическими мерами. Она должна применяться не в качестве наказания, а как набор стимулов, которые мотивируют компании размещать производство в стране.

- Есть ли немецкие компании, которые реально пострадали от политики импортозамещения?

- Такие фирмы есть, например в медицинском секторе. Во всей сфере государственных закупок было запрещено закупать какую-либо иностранную технику. Мы также видим сильные протекционистсткие тенденции в фармацевтике, в сфере сельхозмашиностроения. К сожалению, эти тенденции усиливаются, и мы пытаемся убедить российское руководство, что это неправильный путь. Нужны равные условия для всех.

- Если сравнить условия ведения бизнеса в России и на Украине, то где ситуация лучше и почему?

- В целом такие институты, как таможня, налоговая служба, инспекции, в России работают лучше, с более прозрачными правилами. На Украине в этом плане стабильности меньше, решения зачастую принимаются неожиданные.

- Тем не менее, немецкий бизнес идет на Украину?

- Немецкий бизнес активно шел на Украину до начала конфликта. Это по-прежнему большой интересный рынок, но Украина интересна немецкому бизнесу, в том числе и как мост в Россию. И я думаю, что Украина должна на каком-то этапе опять стать таким мостом, работать и с российским рынком, и с европейским. Однозначная ориентация только на Европу - это не совсем правильная экономическая политика.

Видеоверсия интервью: