Тема компенсаций за принудительный труд на нацистскую Германию получила неожиданное развитие
В среду в Берлине тема так называемых компенсаций за принудительный труд на нацистскую Германию получила неожиданное развитие. Немецкий адвокат Штефан Ташьян собрал пресс-конференцию и сообщил, что намерен через суд добиваться выплаты компенсаций советским военнопленным. Профессор Павел Полян, подготовивший историческое обоснование этого иска, говорит:
«Проблема заключается в следующем. Тот процесс компенсации, тот десятимиллиардный фонд, который создан, и который проводит огромную работу, совершенно сознательно уклонился от того, чтобы из числа жертв, правомочных на получение компенсации, исключить советских военнопленных, прикрываясь при этом некоторыми положениями международного права. То есть, все военнопленные – это военнопленные до конца войны, и чтобы с ними не происходило – это не имеет никакого значения. Раз они военнопленные, то они относятся не к категории компенсации, а к категории репараций, которые были проведены уже в 40-е годы. И не имеет значения то, что Россия и Польша от них отказались. Вопрос с военнопленными и с компенсациями за их труд тем самым закрыт. Но то, что происходило с советскими военнопленными –это совсем не то, что происходило с польскими, французскими, американскими, английскими, австралийскими, канадскими и так далее. С самого начала они были поставлены в совершенно иные правовые условия – в совершенно бесправные условия. Поставлены вне этого юридического процесса международного права. И сейчас аргументировать тем, что они тоже были военнопленными – это цинизм и кощунство по отношению к этим людям, из которых погибло, по крайней мере, три-четыре миллиона. Советские военнопленные никоим образом не являются «разновидностью нормального военнопленного». Они – особая категория жертв. Как мы ее обозначим – это другой вопрос. В планах немецкого командования, еще довоенных, и в той политике, которую они вели по отношению к этим военнопленным, прослеживается геноцид. Об этом говорит также и число жертв – смертность составляла 57%. Поэтому я предлагаю рассматривать советских военнопленных как отдельную категорию жертв нацизма, которые тем самым становятся, согласно основным положениям этого закона, правомочными на получение компенсации. По моей оценке, на всей территории бывшего СССР в живых осталось не более 50 000 человек. Более того, в сознании немецкого общества этот сдвиг произошел. Католический фонд платит военнопленным, городской муниципальный фонд Марбурга платит военнопленным. Простая женщина, отец которой был комендантом лагеря в Сандомире, от себя решила заплатить тем военнопленным, которых она сможет найти из этого лагеря. Мы пока нашли двоих. Она им будет каждый месяц пересылать 25 евро из своей скромной пенсии. То, что делает немецкий фонд, ей кажется совершенно неприемлемым. Она знает, что происходило в этом лагере, каннибализм и все что угодно».
«Сейчас есть три направления работы. Первое – выработка по возможности солидарной позиции партнерских организаций, чтобы кураторий, по крайней мере, как-то отреагировал на вопрос, как быть с советскими военнопленными. Потому что это новые аргументы, на которые в законе нет ясного ответа. Второй вопрос – это нормальный юридический процесс. Сейчас, согласно существующим законам, будут поступать отказы на выплату компенсаций бывшим советским военнопленным. С этими отказами в руках господин Штефан Ташьян сможет обратиться в суд. А с теми аргументами, которые были сформулированы, будет разбираться уже суд – независимая власть, а не очень тесно зависимые от многих обстоятельств функционеры и чиновники фонда, партнерских организаций и так далее. До этого никто этого не делал. Господин Штефан Ташьян – первый адвокат, который этим заинтересовался. Было много адвокатов, но никто не интересовался военнопленными. И без давления со стороны Америки, со стороны еврейских организаций и угрозы многомиллиардных коллективных исков дело вообще бы не пришло к этой конструкции по выплате компенсаций. Это же была вынужденной реакцией немецкого государства и немецких промышленников на то давление, которое было. По поводу военнопленных такого давления не было – и вот результат. А третий путь – это путь политический, который мне кажется не бесперспективным. Нужно чтобы наши партнерские организации – украинская, российская и белорусская – обратились к своим президентам, к своим правительствам. Ведь эти советские военнопленные много чего претерпели по возвращении домой, после репатриации. Они до начала 90-х годов даже не признавались ветеранами войны. Они жертвы двух диктатур. Почему бы не подумать о неком совместном украинско-российско-белорусско-немецком фонде, и не создать, может быть за рамками существующего фонда, какой-то иной, отдельный фонд. Я понимаю, что у моей позиции будут оппоненты. Они считают, что не важно, что происходило. Раз ты военнопленный, тебе ничего не полагается. Только тем, кто был в концлагерях, просто в силу этого факта, а не потому, что военнопленные, им что-то полагается. А если ты военнопленный, но не был в концлагере, то тебе не полагается ничего. Я надеюсь, что какой-то компромисс между проблемой, откуда взять деньги и проблемой того, что эти люди должны быть признанны, будет найден. Фонд сегодня не пришел. Печально. Их позиция тем самым зафиксирована. Их позиция направлена не на конфронтацию, они просто игнорируют этот вопрос. Но это тоже форма конфронтации. Но ведь когда к делу будут подключены суду, все равно придется, так или иначе, реагировать. Поэтому я сожалею, что они не пришли. Но сейчас это не принципиально. Процесс пошел».
В этом не уверена Наталья Малышева, председатель российского фонда «Взаимопонимание и примирение»:
«Мысль о том, что советские военнопленные, строго говоря, военнопленными не являются и такового статуса они не имели – эта мысль не нова. Ее высказывали представители и российской, и украинской, и белорусской сторон во время переговоров. Однако с самого начала вопрос был поставлен так: если тема будет возобновляться, то переговоры просто не состоятся, и средства поступать не будут. Однако закон принят. И мы, как партнерская организация должны выполнять этот закон. И мы, проводя начисления, проводя экспертизу, прежде всего, пользуемся этим законом. Те, выплаты, которые осуществляются сегодня в рамках тех сумм, которые были установлены, не предполагают выплаты военнопленным. Если продолжать дискуссию, то можно было бы определиться так: если будет принято политическое решение о том, что советские военнопленные должны получать компенсации, то мы просто взорвем ситуацию, потому что те расчеты, те выплаты, которые уже сегодня делаются, они не предполагают введения еще одной категории. Из каких источников нужно платить? Как и что нужно сделать для организации этого? Сегодня российский фонд не готов к ответу на вопрос какое количество военнопленных подпадает под категорию бывшие советские военнопленные. В соответствии с уже принятым законом, военнопленные не имеют права на получения компенсации. Поэтому у нас нет в базе данных информации об этих людях».
Но принципиально Вы согласны с тем, что советские военнопленные вполне могут подпадать под категорию людей, которым нужно выплачивать?
«Видите ли, те документы, те циркуляры немецкого командования, которые имеются, совершенно очевидно показывают, что статуса военнопленных советские военнопленные не имели. Было указание использовать их на самых тяжелых работах в самых тяжелых отраслях. На мой взгляд, сточки зрения справедливости вопрос этот обсуждать нужно. Вопрос этот поднимался. Однако прекратили эти обсуждения, сославшись на то, что переговоры просто будут сорваны».
Господин Штефан Ташьян сегодня сказал, что он обратится в суд с требованием выплаты компенсаций бывшим советским военнопленным. Ваш фонд поддержит господина Ташьяна в случае выдвижения этого требования?
«К господину Ташьяну обратились конкретные люди – несколько сот человек. Он от их лица будет обращаться в суд. Функции и полномочия российского фонда совершенно другие. Мы должны выполнять требования этого закона».
То есть ваш фонд сейчас не имеет отношения к этим требованиям?
«Не совсем так. С моральной точки зрения, я, как человек, как Наталья Александровна Малышева, понимаю, что есть несправедливость в том, что советские военнопленные не получают выплат. Но, как председатель правления российского фонда «Память. Ответственность Будущее», я должна выполнять все требования германского закона».
Что, по Вашему мнению, было неправильно сформулировано в той теории, которую представил господин Полян, и какие пути решения Вы видите, и возможно ли вообще решение в рамках существующего законодательства?
«Мне не понравилось, что вся работа и выводы господина Ташьяна и господина Поляна были построены на решении проблемы бывших советских военнопленных в рамках существующего Федерального закона», - говорит Игорь Лушников, председатель украинского фонда «Взаимопонимание и примирение».
«Я считаю, что этого нельзя делать, потому что это вызовет дополнительную социальную напряженность среди различных категорий жертв в наших странах. Те средства, которые уже распределены, распределены среди конкретной категории пострадавших. И из той суммы, которая выделена Украине, мы не можем удовлетворить претензии всех категорий пострадавших. Мы платим минимальные суммы работникам сельского хозяйства и детям до 12 лет, которые не работали, за счет средств, предназначенных для промышленных рабочих. У одних забираем и другим отдаем. Мы не платим, например, евреям и цыганам, которые были вынуждены скрываться на оккупированной территории и которым мы могли бы в рамках существующего Федерального закона производить выплаты. Конечно, исторически доказано, что советские военнопленные использовались на самых тяжелых работах. Это была целенаправленная политика, направленная на уничтожение трудом. Во время переговоров мы поднимали эту проблему. Но, как только мы поставили вопрос о советских военнопленных, представители немецкого правительства категорически заявили, что никаких переговоров дальнейших не может быть, если нашими странами будет ставиться вопрос о компенсациях бывшим советским военнопленным. Было сказано, что этот вопрос давно урегулирован за счет репарационных выплат. Поэтому, если сегодня вернуться к исторической справедливости и действительно говорить о компенсации этой категории людей, то это, возможно сделать только за счет дополнительного финансирования, но не в рамках существующего Федерального закона. Это опять приведет к несправедливости, которая уже заложена в законе. Опять дробить? У кого-то забрать? Это просто столкнет интересы различных категорий. И они начнут конфликтовать между собой. Зачем это нужно? Уже сегодня люди, которые работали на фабриках, возмущаются, почему им не выплачивают сумму в 5 000 марок, как это оговорено в законе, а за их счет платят другой категории людей»?
Тем не менее, Вы готовы предоставить господину Ташьяну информацию?
«По мере наших возможностей. Какие-то заявления от бывших военнопленных у нас есть. Но у нас нет полной картины. Неизвестно, сколько бывших военнопленных у нас сегодня проживает на Украине. Я еще раз говорю, нет прецедентного права в Германии. Почему были поданы иски в США? Потому что там существует прецедентное право. Если один иск будет решен положительно, то в отношении сотерн тысяч других людей автоматически выносится положительное решение. В Германии этого нет».
Говорит Штефан Ташьян:
«Требования, которые мы собираемся предъявить в суде, связаны с прецедентами, когда военнопленные привлекались к подневольному труду на немецкую промышленность. Для этого я выбрал 2 случая, в которых советские военнопленные в Днепропетровске находились в так называемых иных местах заключения, и на основании их личных дел имеются письменные доказательства того, что их использовали для подневольного труда на немецких предприятиях. На этих примерах мы хотим убедить суд в том, что статья 1 11го параграфа федерального закона, предусматривающая выплаты для гражданского населения, содержавшегося в концентрационных лагерях и прочих сравнимых с ними по условиям содержания местах заключения, распространяется также на данную категорию военнопленных».
«Кроме этого, мы используем экспертное заключение профессора Поляна, откуда ясно следует, что советских военнопленных нельзя ставить в один ряд с английскими или французскими военнопленными, так как на них не распространялись условия содержания военнопленных, принятые Женевской конвенцией, а были разработаны специальные планы их использования на самых тяжелых работах».
«И в третьих, это аргументация самого немецкого фонда "Взаимопонимание и примирение" и федерального правительства, согласно которой советских военнопленных, содержавшихся в концлагерях нельзя считать военнопленными, поскольку их содержание было напрямую связано с национал-социалистической политикой уничтожения. Через 2 недели назначено первое слушание в суде здесь в Германии, поскольку у нас существует соответствующее законодательство, в рамках которого мы можем работать. Когда несколько лет назад в США суд рассматривал жалобы подневольных рабочих, такого закона еще не было. Но данный процесс послужил катализатором его принятия у нас, в Германии. Если нам не удастся доказать нашу правоту перед немецким судом, то мы, безусловно, не исключаем возможности обращения в американский суд, хотя эта процедура, конечно же, потребует много времени».
«Несмотря на то, что в Германии не существует прецедентного права, когда решения суда по подобным вопросам могут приводиться в качестве доказательства, мы уверены в том, что в случае решения суда по первым 2 случаям в нашу пользу, министерство финансов Германии вынуждено будет принять соответствующее решение, поскольку в следующий раз мы обратимся в суд с 2000 подобных заявлений. И не только со стороны советских военнопленных, но и польских, итальянских и других стран-союзников. Нельзя здесь забывать и о выплатах немецким военнопленным, содержание которых ни в какое сравнение не идет с содержанием советских военнопленных, но если уж мы хотим восстановить историческую справедливость, то нельзя забывать и о судьбе наших дедов, тем более что эти требования уже давно раздаются из самого Бундестага. Но это скорее политическая, чем юридическая подоплека вопроса».
«Я считаю данные требования необходимыми, я же не могу сказать моим подзащитным в Армении, Грузии, Карабахе или где угодно еще, что они, находясь в лагерях, сравнимых по условиям содержания с концлагерями, ничего не получат, в то время как те, кто был в Дахау или Бухенвальде, пусть даже всего несколько дней до окончания войны, имеют право претендовать на 15 000 немецких марок выплат. И ни я один так думаю».
«Естественно, эти выплаты не должны производится из выделенного плафона, этих денег не хватает даже на выплаты оговоренных законом групп. Кроме того, этого нельзя делать, потому что партнерские организации фонда на местах, несомненно, выступят против такого решения, ведь это нарушит и без того хрупкую структуру выплат».
«Выплаты должны производится Германией, как правовым наследником 3-го Рейха, и странами-союзниками Германии во время 2-ой Мировой войны. Но основная часть выплат должна быть произведена Германией».
«Федеральный фонд направил нам постановление федерального правительства, где говорится, что в соответствии с существующим законодательством, советские военнопленные не имеют права на выплаты, так как являются военнопленными».