Эмигрантка из Туркмении: история возвращения на родину

В свой родной город Балканабад, расположенный на востоке Туркмении, Людмила Сорокина приехала после 14-летнего отсутствия. Все это время русская туркменка жила в Волгограде, куда еще 20-летней девушкой направилась в поисках лучшей жизни. За неимением нужных документов Людмила не имела долгие годы права даже временного выезда на свою туркменскую родину.

"Я там родилась и прожила до 20-ти лет. У меня там мать, сестра, племянники, тети, дальние родственники. Я приехала с паспортом СССР и 9 лет не могла получить российское гражданство, поэтому я не приезжала. Потом было сложно и по финансам, и виза, посольство. Родным было легче ко мне приехать".

Сильнее стали различия между Ашхабадом и провинцией

С момента переезда Людмилы в Россию многое изменилось в Туркмении. Среди прочего, еще сильнее ей стало заметно различие между уровнем жизни в столице и в туркменской провинции.

"Просто разные впечатления: куда я ездила, в Балконобад, ранее Небит-Даг и Ашхабад. Балканабад - вода почасовая, с десяти утра до полудня. А в Ашхабаде вода постоянно. Памятников много. Там очень много фонтанов. Вода плещет, и народ в возмущении, что вот мол где-то для людей ее нет, а для фонтанов есть. Вообще Ашхабад город очень красивый. Здесь построили недавно элитный район, в котором есть все: современное жилье, супермаркеты..."

Вытеснение русскоязычного населения

Людмила понимает стремление туркменов возродить свою национальную культуру и язык. Однако ее расстраивает притеснение в Туркмении ее русскоязычных родственников и русскоязычного населения в целом: массовые увольнения, моббинг, отказ в рабочем месте. Незаслуженно, по мнению Людмилы, забыто все, что сделано этими людьми республики в советский период.

"Моя мама работала заведующей в детском саду. Ее сняли с этого места, попросили уйти, хотя она пошла на курсы туркменского. Хотят видеть на этих должностях представителей своей национальности, туркменок. Конечно, я к этому отрицательно отношусь, потому что в советское время люди ехали туда и отстраивали всю Туркмению. Я смотрела семейные фотографии, там такой большой щит "Пустыня покорена!"... Еще моя бабушка поехала туда, культуру вносить в ряды, у меня бабушка учителем была. Мой дедушка поехал туда воевать с басмачами, то есть это большая история. Когда я жила там, вообще там были русские школы, все говорили по-русски, то есть я даже туркменского не знала. А сейчас все школы туркменские, есть только сектора русские. В Ашхабаде правда есть русские школы, но туда попасть очень трудно".

Распространение наркомании и проституции

Людмилу потрясли многочисленные негативные изменения, ставшие реалиями туркменской жизни после признания независимости.

"Я просто была удивлена, что процветает там проституция и наркомания. Например, там на каждом шагу много киосков, где продаются жвачки, мороженое, а подпольно там продаются наркотики, - именно, как я поняла, сильные, героин и прочие. Много туркменок - наркоманок. Я ехала в такси, впереди сидела девушка, а парень рядом со мной мне переводил. Она рассказывала, что она проститутка, дома не живет, уже резала себе вены. И тут же она предлагала водителю свои услуги. Конечно это был для меня первый шок!"

Страна остается закрытой

Туркмения осталась закрытым государством, говорит Людмила. Первая эйфория после прихода к власти Гурбангулы Бердымухамедова сменилась у населения на разочарование и страх перед будущим.

"Народ в возмущении. Сначала новый президент пришел к власти, стало попроще, им понравилось. А сейчас... цены повысились, все подорожало. Раньше был бензин дешевый, как стакан газировки. Сейчас он подорожал и все, естественно, подорожало. Будет с Нового года деноминация, потому что у них там все в миллионах. Наемные работники, вот, муж моей сестры, получает зарплату в долларах и меняет на манаты, получается очень невыгодно. Я могу сказать, что говорят в народе: новый президент пришел к власти, он снимает с должностей всех, кто был до этого, и продвигает своих родственников".

Ограничения свободы личности ощущаются в Туркмении, по словам Людмилы, даже приезжими, не говоря уже о самом коренном населении.

"Когда я зарегистрировалась, я должна была сказать свой адрес и мне сказали, что меня в любой момент могут прийти проверить. После 11 часов вечера мне нельзя было выходить на улицу и если бы меня застали в каком-то увесилительном заведении,то мне полагался бы штраф. Желательно не выходить на улицу в коротких юбках, потому что и камнем могут кинуть, и прокричать что-то".

Политика по-прежнему обсуждается на кухне

Население до сих пор боится говорить по телефону о политике и ее ведущих деятелях, а местный новостной канал подает только отфильтрованную информацию.

"Как раз, когда я там была, была перестрелка в Ашхабаде, захватили какой-то завод, жители даже детей боялись выпускать на улицу. Конечно, кто по телефону звонил своим родственникам, говорили только кодировками. Единственный канал по которому что-то сказали, это РБК. И то мельком, и то один раз. Мол, захвачен завод и все, тишина, достоверной информации никто не знал. Конечно, цензура есть".

Сложности в России

К сожалению, до сих пор не оправдались надежды Людмилы на лучшую жизнь в Волгограде. Ей не удалось получить образование, найти постоянную работу, купить жилье. Не удалось Людмиле воспользоваться и финансовыми льготами для беженцев. В них ей по приезде в Волгоград просто отказали.

"С Туркменией вообще такого не было, эмиграции. Сюда можно было просто приехать и оформлять вид на жительство. Когда я первоначально обращалась, приезжим из Туркмении никаких ни льгот, ни пособий не было. Мои знакомые из Узбекистана, - да, им давалось пособие на приобретение квартиры. А мне нет".

Сейчас Людмиле Сорокиной 34 года. Она обжиласъ в Волгограде, но оченъ скучает по своей семье и желает скорейшего упрощения законов на въезд в республику, чтобы видеться со своими родственниками чаще. А себе лично oна желает улучшить свое материальное положение в России и завести семью.

Дарья Бережницкая