Фестиваль в Шлезвиг-Гольштейне: как звучит Германия?

Фестиваль в земле Шлезвиг-Гольштейн - один из крупнейших музыкальных праздников Германии, собирающий более ста пятидесяти тысяч слушателей. Концерты проходят в течение семи летних недель в 47 городах, городках и деревнях, в концертных залах, церквях, а иногда просто под открытым и не всегда безоблачным небом этой северной земли. В поисках некой "красной нити", связующей различные элементы обширной программы, руководство фестиваля ежегодно ставит во главу угла музыкальную культуру какой-либо страны. Так, в прошлом году фестиваль был посвящен России. "Организационные сложности" оказались, однако, столь велики, что в этом году в Шлезвиг-Гольштейне решили дать себе передышку и пригласить в гости… самих себя. Фестиваль 2009 года проходит под девизом "Игра на своем поле: открыть Германию". Однако насколько немецко звучит Германия?

Бетховен, Вагнер, Уилсон

Для открытия фестиваля были выбраны два сочинения, которые, казалось бы, не могут быть превзойдены в своей немецкости: "Песни на стихи Матильды Везендонк", обличенная в звук любовная грусть Рихарда Вагнера, и Девятая симфония Бетховена с ее непреходящим пафосным призывом "обнимитесь, миллионы". Однако насколько немецкой была ее интерпретация?

Кристоф фон Донани (Christoph von Dohnanyi) и оркестр северо-немецкого радио (NDR Symphonie Orchester) известны своей сдержанной, камерной интерпретацией даже самых масштабных симфонических сочинений – стилем, который никак не назовешь нордическим.

"Страсти по Иоанну" – сочинение, считающееся первой ораторией, написанной Иоаганном Себастьяном Бахом и еще одна икона немецкой музыки. На фестивале в Шлезвиг-Гольштейне сценическое прочтение этого сочинения было поручено американскому "магу светового театра" Роберту Уилсону (Robert Wilson).

"Страсти" без страстей

"Инсценировать "Страсти по Иоанну" крайне сложно: это сочинение не задумывалось Бахом для какой бы то ни было театральности. Оно статично. Поэтому я пытался ставить его, ничего не ставя", - пояснял Уилсон свою сценическую концепцию.

"Постановка без постановки" – звучит парадоксально. На самом деле результат оказался лучше, чем можно было предположить: Роберт Уилсон в порядке исключения отказался от своих фирменных мизансцен, от реприз в стиле раннего немого кино и от искусственно замедленных жестов. Хор и певцы просто выходят, просто поют. Кажущаяся простота: навязанная жанром скупость сценического действа как такового оказалась созвучной его хореографии, полагает режиссер:

"Большая часть движений носит абстрактный характер, - поясняет Уилсон. - Я всегда стремился к этому, но это бывает сложно объяснить европейским исполнителям, которые привыкли к жестам и считают, что при их помощи они усиливают выразительность текста и музыки. Я же всегда стремился к выразительности в стиле классического японского средневекового театра "но", где каждое движение имеет собственный смысл и поэтому с точки зрения текста имеет абстрактный характер. Я не прошу людей ничего "изображать" или "играть". Для меня было бы ужасно видеть на сцене "страдающего Христа". "Удачный опыт и – новое слово в творчестве Уилсона", – таков вывод немецких критиков.

"Столь совершенно, что это уже внушает страх"

…такими словами завершает свою рецензию на концерт Григория Соколова корреспондентка радиостанции NDR. В концертном зале Любека Соколов сыграл свою актуальную программу, уже вызвавшую пораженное восхищение публики и критиков от Берлина до Кольмара.

Соколов играет Шуберта и Бетховена, причем сочетает во втором отделении сонату номер 2, раннее и считающееся "не вполне удачным" сочинение Бетховена, с его же зрелой сонатой номер 13. "Юность и зрелость – понятия в отношении Бетховена относительные", -сказал Соколов (на своем близком к идеальному немецком языке) немецким коллегам:
"У этих гениев… они всегда юны, до самой смерти, и всегда мудры, с самой первой ноты. И именно это сочетание делает эту музыку вечной."

Автор: Анастасия Рахманова
Редактор: Дарья Брянцева